Ваш город

Нарисовать звук заново
10 апр 2019
Поделиться:

Нарисовать звук заново

В мире «классики» имя Павла Лаврененкова хорошо известно и очень значимо. Павел Игоревич — легендарный звукорежиссер, чьи студийные записи номинировались на «Грэмми». В Московской филармонии он руководит службой «звукозаписи, звукообеспечения и интернет-трансляции», то есть отвечает за все, что связано со звуком. Именно в Концертном зале им. Чайковского и состоялась наша беседа. Поговорили обо всем сразу: о том, рождаются ли звукорежиссерами, о тонкостях студийной записи и о том, как «обманывать ухо».

— Что это за люди — звукорежиссеры? Нужно ли ими родиться? Как ими становятся и где их учат?

— Сегодня есть много мест, где можно получить образование по специальности «звукорежиссер»: кафедра звукорежиссуры в Академии имени Гнесиных, аналогичная кафедра в Московской консерватории. В других городах они сейчас тоже появляются…

Когда учился я, все было немного иначе. Я окончил Высшие курсы звукорежиссуры при Государственном доме радиовещания и звукозаписи, куда не принимали без высшего музыкального образования. В моем случае все произошло очень естественно. Я учился в Московской консерватории по классу флейты и еще студентом поступил в оркестр к Александру Георгиевичу Михайлову. Коллектив базировался в знаменитом ДЗЗ — Доме звукозаписи на Малой Никитской. Проводя там много времени, я набирался знаний у мэтров звукозаписи. Так звукорежиссура, которая до этого была моим хобби, стала сначала второй, а потом основной профессией.

Я считаю, что хорошими звукорежиссерами становятся хорошие музыканты. Из всех людей, работающих в филармонии, в звуковой службе, которой я руковожу, 90% — с высшим музыкальным образованием, остальные оканчивают музыкальные вузы.

Не может ребенок сразу захотеть стать звукорежиссером. Он должен сначала захотеть стать музыкантом, потом стать им, и только потом было бы правильно серьезно думать о звукорежиссуре. То есть у профессии две составляющие, но музыкальное образование первично.

— Значит, историй из детства типа «и тогда я понял, что хочу быть звукорежиссером» у вас можно не просить?

— Ну почему… Будучи уже взрослым человеком, я вдруг вспомнил, как мне, двенадцатилетнему, мама подарила проигрыватель и я заслушался пластинкой Тухманова «По волне моей памяти». Почему-то мне стало очень интересно анализировать звук, и захотелось понять, как это сделано. А потом я обрезал провода, идущие от проигрывателя к колонкам, чтобы зубами подсоединить к ним наушники. Справедливо полагая, что те колонки звучали не так хорошо, как наушники, которые мне тоже подарили. Помню, что удовольствие я получил огромное, запись была высочайшего качества — именно с точки зрения звукозаписи. А проигрыватель, естественно, скоро сгорел, потому что разные сопротивления и так далее, его потом долго чинили. Но впечатление восторга у меня осталось… Потом были двадцать лет учебы и игры на флейте. Папа у меня был известным преподавателем музыки, хотя и работал в обычной общеобразовательной школе.

— Похоже, звукорежиссер в зале — это человек, чье присутствие заметно, только когда его работа сделана некачественно?

— Для меня главный показатель хорошей работы звукорежиссера — когда слушатель в зале наслаждается музыкой. Зрителя не должно интересовать, что где-то там сидит человек и что-то делает со звуком. И, чтобы все прошло на ура, звукорежиссер должен заранее продумать сотню моментов, обсудить все с коллегами и даже отрепетировать…

— А в это же время еще идут и запись, и видеотрансляция из зала…

— Совершенно верно. На сайте филармонии в разделе «Всероссийский виртуальный концертный зал» есть и огромный каталог видеозаписей, и расписание прямых трансляций.

Наши трансляции смотрят в малых городах — люди специально собираются для этого, например, в библиотеках. Бывали вечера, когда мы точно знали, что сейчас нас единовременно смотрят в 200 точках по всей России — в залах от 50 до 500 человек. Представляете, какая это аудитория! И какая это ответственность для нас. Это очень волнительно.

— Какой штат требуется для всей этой работы со звуком? Сколько уже лет вы отвечаете за это направление? И как вообще «филармоническая» история случилась в вашей жизни?

— Пятнадцать лет назад мне позвонил Алексей Алексеевич Шалашов (генеральный директор Московской филармонии. — Ред.) и сказал фразу, которую я помню до сих пор: «Ради такого дела можно пожертвовать многим». Я в тот период был «свободным человеком» — звукорежиссер обычно живет в режиме «волка ноги кормят», — зарабатывал неплохие деньги, было много и звукозаписей, и продюсерской работы. И тут мне предлагают работать в одном месте… Но к Алексею Алексеевичу я уже тогда относился с беспредельным уважением.

Когда я только пришел сюда, в службе работали четыре человека. Сейчас нас 16, но это на все залы и на все направления — от звукоусиления до интернет-трансляции.

Я считаю себя счастливым человеком и счастливым звукорежиссером. Объясню почему. Прежде всего, у меня есть возможность применения себя — а она есть далеко не у многих звукорежиссеров. Это филармония и записи, на которые меня приглашают. Это потрясающая возможность общения со многими и многими исполнителями самого разного уровня, в том числе и со звездами — в лучшем смысле этого слова.

По материалам colta.ru